называется: Нарисуйте мне дом
написал:  эл-ти (aka misery47)
читали и правили:  alisha_rui,  Коноплянник мырмырчатый,  the absurd. и другие добрые люди
слов: 5 800
про: Хилари Моро, Аэйан Т'Гони
категория: джен
примечание: смерть персонажей; кровь и насилие; полностью основано на диалоге из больницы; все персонажи канонны.
о чем: Как сложится твоя жизнь, если твой отец - колонист, твой брат - лучший пилот Альянса, а твоя защитница - азари, только что потерявшая любимую?
от автора: словами не передать, как я благодарна полковнику за этот текст! я так хотела написать его, но не могла. а она села со мной рядом и набросала сюжет в паре предложений. а потом я 8 часов без остановки настучала этот текст. это был второй самый длинный текст в моей жизни.

читать дальшеХилари всегда думала о том, как классно бы было побывать в космосе. Нет, не просто побывать там, а стать пилотом, как Джефф. Ведь что может быть круче того, чтобы управлять огромным космическим кораблём: все на тебя надеются, все на тебя полагаются, ты – самый важный член экипажа, ведь без пилотов корабли не летают. Она мечтала пойти в лётную школу, когда вырастет, и там она точно будет самой лучшей, ведь даже Джеффу это удалось. Нет, так думать было нельзя, несмотря на болезнь брата, он был очень умным, очень способным и... мальчишкой. Хилари всегда подозревала, что у неё будут проблемы из-за того, что она не мальчик, она, если честно, никогда не видела женщин-пилотов. Хотя Джефф иногда упоминал каких-то своих однокурсниц. Хилари ненавидела этих девиц, потому что, на её взгляд, Джефф говорил о них уж слишком хорошо. И ещё потому, что они закончат учиться раньше, у них будет больше опыта к тому времени, когда Хилари только сможет поступить в Академию, и поэтому их будут брать на те места, которые присмотрит для себя Хилари.

Нет, она не позволит такому случиться. Она будет хорошо учиться и станет самым лучшим пилотом в галактике! Вторым лучшим пилотом в галактике. Джефф ведь всё-таки старше. И вообще мальчишка.

А пока вместо того, чтобы учиться управлять космическими кораблями, Хилари приходилось помогать отцу на ферме – абсолютно бесполезное занятие. Зачем учиться тому, как правильно ухаживать за пшеницей «линкольн-эхо-19», или тому, как определять время без часов по одним только теням, отбрасываемым злаками, если всё свое время Хилари будет проводить на мостике какого-нибудь корабля? В космосе! Где нет никакого света, кроме искусственного, и еду выдают в столовой уже приготовленной. Но отца было не переубедить, он заставлял Хилари вставать каждое утро ещё до рассвета и помогать ему. Она не то, чтобы ненавидела свою работу, ведь Хилари прекрасно понимала, как отцу тяжело одному, после того, как мамы не стало. Ей просто не нравилось тратить время попусту. Иногда аж зубы сводило, как хотелось огрызнуться в ответ на какое-нибудь поручение, но Хилари сдерживалась.

Она будет хорошим пилотом, а все пилоты – солдаты Альянса, они должны чётко следовать приказам, даже если им это не нравится. В один из последних разов Джефф рассказывал, как его коммандер отдал ему какой-то дурацкий приказ, и брату пришлось его исполнить, и полететь куда-то там, где им грозила опасность. Хилари казалось, что Джефф хитрит – с такими баллами и способностями, как у него, не было ни одного места в космосе, где ему и его кораблю грозила бы опасность! Но в любом случае, она была рада, что с её братом ничего не случилось из-за того глупого приказа его командира.

Когда-нибудь все замечательные космические приключения станут доступными и для неё. Она сможет полететь куда захочет, просто исследуя бескрайние пространства, ещё никем не изведанные. Она будет успевать вовремя на призывы о помощи и спасать жизни! Она станет героем или первооткрывателем какой-нибудь планеты, вроде Типтри, где потом обязательно появится человеческая колония.

«Но, нет, это вряд ли!» — мысленно поправляет себя Хилари, мирные миссии вроде исследования отдалённых галактик нужно оставить на мирное время, а сейчас идёт война, поэтому ей просто суждено стать героем. Только бы успеть вырасти и выучиться за это время.

Джеффу, когда он в последний раз навещал их, не понравились размышления Хилари. Он хмурился, но молчал. Когда она спросила его, почему он не может просто порадоваться за неё, Джефф как-то грустно улыбнулся и тихо сказал: «Да я радуюсь за тебя, Колючка. Просто не хочу, чтобы... чтобы с тобой что-то случилось». Хилари разозлилась. Она же не дура! Это раньше она думала, что пока ты на корабле, ты в безопасности: у тебя есть большие пушки и, если ты хороший пилот, возможность смыться в любой момент. Но теперь она знала, что всё было куда сложнее, но для себя твердо решила, что не будет соваться в неприятности без особой необходимости.

— С тобой же ничего не случилось! — зло выпалила она.

— Потому что я самый лучший, — самодовольно заявил Джефф. Ему всегда нравилось поддевать таким образом сестру.

— А я буду ещё лучше!

Он тогда ничего ей на это не ответил, только улыбнулся и потрепал по волосам, рыжим, как у мамы. Хилари даже немного обиделась на него: ясно же, что он в неё не верит. Никто в неё не верит: ни отец, ни друзья, ни Джефф, все только снисходительно улыбаются, когда Хилари рассказывает о том, о каком будущем она мечтает, – к этому она уже привыкла. Но Джефф мог бы хоть для разнообразия сделать вид, что поверил в неё. Она в него всегда верила, верила, что как бы трудно ему не было, он станет пилотом. А он взял и оказался самым лучшим. Мог бы хоть немножко поделиться своей удачей, а казалось, будто он совсем не хочет, чтобы сестра преуспела в его профессии.

Ничего, она всё равно осуществит свою мечту, назло всем. Вот только дорастёт до того, когда можно будет самостоятельно принимать решения, а не слушаться отца или брата.

...

Когда война добралась и до Типтри, Хилари было пятнадцать. Невысокая, конопатая, нескладная девушка, она мечтала о том, чтобы стать сильной и красивой, чтобы улететь на корабле в космос и помогать там тем, кто борется за них, за людей, за Землю и другие колонии. Часто во сне она видела себя пилотом и капитаном корабля (однажды, когда она пересмотрела в учебнике по истории фотографии земных городов, ей приснилось, что название её корабля «Саутгемптон» - как и одного из красивейших городов на Земле), она прилетала домой к отцу и брату, они улыбались ей, они гордились ею. Она защищала мир для них.

А потом появились они, хаски. Хилари никогда их сама не видела, но по новостям передали, что на Типтри напали, и теперь всем нужно эвакуироваться в более безопасное место. Говорили ещё о каких-то Жнецах, что-то про Цитадель. Отец хмурился, а Хилари почти ничего не поняла и очень сильно злилась на себя за это – тот ещё спаситель мира, если не знает даже, против кого бороться.

Вечером Хилари залезла в экстранет. В отдаленных и маленьких колониях обычным фермерам не доставалось достаточно времени, чтобы пользоваться экстранетом, но Хилари специально часто экономила, тратя время только на то, чтобы редко-редко писать брату. Она не хотела его часто дергать, Хилари прекрасно знала, что у него полно других забот. И она никогда не сомневалась, что с её старшим братцем-оболтусом никогда ничего плохого не произойдёт хотя бы потому, что он слишком упрямый и балбес.

Хилари прочитала всё-всё, что смогла найти. Про хасков, Жнецов, про то, как защищать себя. Она была готова.

На следующий день на их ферме появился отряд азари. Хилари никогда прежде не видела представителей других рас, хотя в школе они всё это изучали. На самом деле, если ты жил в какой-нибудь колонии и всю жизнь занимался фермерством, то мог ни разу не встретиться с теми же азари, кварианцами, турианцами и другими до самой смерти. Хилари думала, что уж она-то готова к подобной встрече. Но она ошиблась.

Синекожие прищелицы с щупальцами вместо волос на голове напугали её. Считалось, что азари – самые прекрасные существа на свете. Они выглядели, как красивые женщины, ничем не отличавшиеся от людей, кроме щупалец и причудливых татуировок на лице. Высокие, грациозные азари-воины казались привлекательными всем и каждому, но только Хилари почему-то не доверяла им. Ей почему-то подумалось: почему азари должны помогать им, раз Жнецы угрожают уничтожить людей и всё живое заодно? В школе их учили толерантности, и учитель часто ставил в отрицательный пример «Цербер», организацию, которой не было ни в одном учебнике, организацию, которая заявляла, что она действует в лучших интересах человечества, организацию, которая была неправа.

...

— Как оно, там, наверху? — неопределенно спросила Хилари. Одна из азари осталась на их ферме, когда остальной отряд отправился за подмогой. Скоро Хилари с отцом, их соседей и беженцев из других районов посадят на большой корабль и увезут с Типтри. Хилари казалось, что это её шанс испытать на себе настоящее космическое приключение.

Хотя до них хаски не успели добраться, Хилари услышала много историй от тех, кому повезло меньше. Они пришли утром вместе с азари, несколько человек, спасенных по пути. Хилари боялась их, боялась услышать все их истории: это были не героические рассказы, нет, те люди рассказывали о смерти срывающимися от пережитого ужаса голосами. Это... было неправильно, они не боролись на пределе своих сил, они...

Хилари казалось, что вокруг происходило что-то, чего она не могла понять. Она была уже взрослой, но недостаточно взрослой для этой войны. Ей просто хотелось, чтобы всё вернулось назад, а потом пошло иначе. Ей хотелось, чтобы эти люди были сильными. И ей тоже хотелось быть сильной. Полдня она боролась с переменчивым настроением: её то охватывало волнение и какой-то азарт оттого, что её мечты начинают превращаться в реальность, то она впадала в отчаяние оттого, что всё идёт не так, как она представляла.

Сидеть и переживать было неинтересно. Джефф бы точно не стал этого делать. Несмотря на болезнь, он всегда был смелее и любопытнее неё, Хилари всё время хотела превзойти брата (или хотя бы сравняться с ним для начала, признавалась себе она), а его никогда не останавливали даже несколько сломанных костей, если уж Джефф твердо решил чего-то добиться. Хилари хотела быть сильной, она хотела полететь в космос и помогать людям. Ради этого можно было преодолеть недоверие и неприязнь к азари. К тому же, брат как-то раз упомянул, что на его корабле тоже летала одна азари, и она была очень хорошей. Её звали то ли Лиара, то ли Лианна.

— Спокойно, — ответила их гостья, не поднимая глаз от своей тарелки.

Хилари посидела в тишине ещё несколько минут, а потом решила представиться, чтобы как-то возобновить разговор:

— Меня Хилари зовут.

Отец сказал ей, чтобы она была вежливой и гостеприимной, а сам ушёл заниматься делами на ферме. Хилари не могла понять, какое значение имеет уход за пшеницей сейчас, когда через пару дней они покинут эту планету, но не стала спрашивать отца, ему виднее. Ей не нравилось, что азари была хмурой и усталой. Хилари понимала, но ещё не хотела себе признаться, что, возможно, быть героем – это не так интересно и захватывающе, как она себе представляла. Возможно, быть героем означало видеть слишком много смертей, а оставаться в живых, спасая других, было тяжелой работой.

— Аэйан Т'Гони, — официально представилась азари, и Хилари почувствовала себя глупо и неуютно.

— Хилари Моро, — проговорила она, чувствуя себя неловко.

Аэйан улыбнулась ей, и девочка улыбнулась в ответ. Хилари даже подумалось, что, возможно, азари вовсе не плохие, ведь в школе им рассказывали, что это самая развитая из известных рас, а это могло означать, что у них не было причин испытывать к кому-нибудь враждебность, и, следовательно, не было повода навредить людям.

— Когда я вырасту, я хочу стать пилотом, и улететь в космос. Я хочу помогать людям. Как Вы.

Гостья внимательно посмотрела на Хилари и улыбнулась, её улыбка была грустной и как будто вымученной, она очень походила на ту, которая возникала на губах её брата, когда Хилари говорила это ему.

— Война – это грязное дело, — тихо проговорила Аэйан Т'Гони.

Только тут Хилари пришло в голову, что, наверное, у её гостьи не было возможности привести себя в порядок долгое время. Утром Хилари слышала, как в разговоре с отцом десантницы-азари упомянули, что им впервые за долгое время удалось найти убежище под крышей и с живыми людьми. Хилари почувствовала себя отвратительной хозяйкой, потому что даже не подумала раньше предложить Аэйан Т'Гони воспользоваться их ванной.

— Я... — неуверенно начала Хилари, но тут же поправилась. Вот ещё, начала мямлить ни с того ни с сего. Как бы на неё посмотрел командир? — Если хотите после ужина помыться, я покажу Вам, где ванная.

На этот раз азари улыбнулась широко и искренне, она поблагодарила Хилари, и стена непонимания между ними как будто немного подтаяла из-за того, что девочка предугадала желание Аэйан и проявила заботу. Пока азари доедала свой ужин, они продолжили разговор о космосе, о войне и всяком другом. У Хилари был нескончаемый запас вопросов, на большинство из которых она получала весьма расплывчатые и уклончивые ответы, но девочка не обращала на это внимания, ведь такого рода ответы, напротив, гораздо проще подстроить под своё собственное мнение. После ужина Хилари проводила Аэйан и дала ей чистое полотенце.

...

Хилари слушала шум текущей воды. Ей было решительно нечего делать, поэтому она сидела, откинувшись спиной к стене, и ждала, когда Аэйан закончит. Хилари, конечно, могла бы пойти и предложить свою помощь отцу, но ей почему-то казалось важным оставаться в доме: вдруг азари понадобится что-то ещё, и Хилари должна будет помочь ей, ведь она пообещала отцу. Вместо работы в поле у неё сегодня другое задание.

Иногда, когда Хилари совсем не нравилось заниматься фермерством и она мечтала поскорее вырасти и пойти учиться, она представляла, что на самом деле выполняла какое-нибудь особенно важное поручение от своего командира, капитана корабля, на котором она будет летать в будущем. Иногда его звали так же, как и коммандера её брата, иногда она придумывала своему начальству другие имена. Теперь, когда настоящая война пришла к ним прямо в дом, Хилари с ещё большим рвением выдавала любое порученное ей действие за особенно ответственное задание.

Девочка услышала шаги почти одновременно с тем, как в ванной стих шум воды. Хилари подняла голову и увидела еще одну азари, оттенок её кожи был темнее, чем у Аэйан Т'Гони, а глаза – темными, почти чёрными.

— Ниара?

Хилари не заметила, как Аэйан вышла из ванной в одном полотенце. От азари исходила волна тепла после горячего душа, и от неё пахло мылом. Хилари уловила тревогу, смешанную с непониманием в голосе Аэйан, но не придала этому значения, девочка улыбнулась азари – появление одной из её отряда означало, что за ними прилетел шаттл, скоро всех фермеров эвакуируют, и тогда Хилари полетает на корабле и увидит космос. Азари говорили, что смогут вернуться не раньше, чем через пару дней, а то, возможно, и через неделю. Но вот она, сослуживица Аэйан, и значит, уже сегодня всё случится...

Всё произошло очень быстро.

В комнату вошли отец и несколько беженцев, они о чем-то говорили, не замечая девочку и двух азари. Другая азари, Ниара, протянула вперед руку, не то указывая, не то пытаясь дотянуться до чего-то. Один из незнакомых Хилари мужчин упал на пол. Девочке показалось, будто он споткнулся и просто упал (на одно мгновение всем, присутствующим в комнате, так показалось), а потом какая-то женщина закричала, и мужчина на полу не пошевелился, не вздохнул - он больше не жил. Аэйан выкрикнула имя своей напарницы и попыталась вернуться за своими вещами и оружием. Что-то засветилось синим и взорвалось. Люди подняли панику. Хилари не видела своего отца за толпой людей.

Ниара, азари (нет, больше не азари, — хаск) убивала людей, всех, без разбора. Кого-то она просто касалась, кого-то взрывала биотикой, в кого-то запускала руку с острыми когтями, разрывая плоть.

Хилари хотела закричать, но из ее горла не вышло ни одного звука, она просто сидела у стены, сидела и смотрела на то, как не-азари разрывала людей в клочки. Хилари всё казалось каким-то нереальным: теплая тёмная кровь вытекала медленно из открытых ран, будто лениво, разливалась по полу, забрызгивала стены. Кровь казалось ненастоящей, людские крики - неестественными, страх и паника - смешными. В дверь входили ещё люди, они пытались остановить не-азари, но становилось только больше крови и больше криков. Хилари хотелось, чтобы они все просто замолчали, ей хотелось, чтобы ей дали хоть минутку, чтобы осознать происходящее.

Находящаяся в каком-то ступоре от увиденного Хилари не запомнила, как Аэйан Т'Гони схватила её за руку и потащила за собой прочь с фермы. Хилари не успела осознать, что в их дом входят уже не люди, а полчища хасков. Её сознание словно отключилось ненадолго, но тело продолжало двигаться туда, куда его тащила Аэйан. Хилари передвигала ногами, преодолевала преграды, уворачивалась от веток, норовящих ударить её по лицу, но движения были чисто механическими.

Она очнулась, когда азари резко дернула Хилари за плечо и почти проорала:

— Ты в порядке?

Хилари сидела на земле, в лесу. У неё были исцарапаны руки и саднила правая щека - должно быть, Хилари не удалось защититься от одного из гибких прутьев. Она тяжело дышала и не могла успокоить дыхание, словно после быстрого бега. Азари нависала над ней с перекошенным от боли, страха и злости лицом, в одном полотенце, босиком. От неё пахло почему-то полевыми травами.

Хилари отрывисто кивнула.

— Хорошо, — шумно выдохнула азари. — Нам нужно переждать ночь, потом нас спасут, придёт помощь...

По голосу Аэйан Хилари поняла, что она сама не верит собственным словам, а только хочет успокоить Хилари. Девочка осознала вдруг, что перед ней не герой войны, не спаситель, которого она хотела видеть в Аэйан Т'Гони, а просто напуганная женщина. Слабый голос азари, который Хилари списывала на её усталость, и те уклончивые ответы, которые она давала, должны были ещё раньше намекнуть Хилари на то, что перед ней не сильный воин, а напуганное существо, которого заставили сражаться в войне, в которой им не победить.

Внезапно все стало на свои места, Хилари стали понятны все грустные улыбки и недомолвки.

Отец никогда не хотел, чтобы дочь стала пилотом, потому что он не хотел потерять обоих детей, боялся за неё так же, как и за Джеффа – боялся, что они не переживут какую-нибудь миссию. Он уже отпустил своего сына в пустую, безразличную неизвестность космоса, он не был готов потерять и дочь. Он хотел, чтобы у неё было будущее, чтобы у неё была обычная семья, насущные заботы, а не бег наперегонки со смертью каждый день.

Джефф, едва переживший собственное детство, неугомонную младшую сестру и потом еле-еле выпутывающийся из передряг, в которые ввязывалась «Нормандия» и её команда, спрятал за своей улыбкой: «Я просто не хочу, чтобы ты умерла». Он слишком верил в сестру, в её упрямство, в то, что она достигнет своей цели.

«Война – это грязное дело. На войне люди умирают», — недоговорила Аэйан Т'Гони, которая убивала, чтобы спасти жизни.

Они не говорили ей, что она может умереть – умрёт, – но теперь Хилари знала это сама.

...

Утром Хилари проснулась другим человеком. Вчера она была Колючкой, конопатой фермерской девчонкой, мини-копией своего брата, любимой дочерью и помощницей своего отца, сегодня проснулась кем-то другим.

Аэйан не спала, смотрела на пологий склон холма, сторожила их позицию, охраняла сон Хилари. Но больше свою жизнь. Хилари отчетливо осознавала, что она – только обуза для тренированного солдата, обученного убивать.

Хилари долго лежала и смотрела на азари, она хотела её ненавидеть, ненавидеть всю её расу, вообще всех инопланетян и даже людей за то, что они когда-то давно отправились в космос, но не могла. Ненависть осталась в прошлом, у другой Хилари, которой она была вчера и всю свою прошлую жизнь. Эта Хилари не ненавидела, не боялась, не испытывала боли или сожаления. Она не чувствовала ничего, кроме горечи.

— Почему мы должны умирать? — проговорила вслух Хилари и не узнала своего голоса. Он был твердым, бесцветным и немного хриплым после сна. Аэйан дернулась от неожиданности и повернулась к Хилари. — Кто так решил? За что? Ради кого?

На самом деле, Хилари не требовались ответы. Она не знала, зачем сказала это вслух. Вопросы принадлежали Колючке, не ей. Вопросы, мечты, планы – это всё было у другой девочки. У той, у которой были семья и будущее, а у Хилари их больше нет, они ей больше не нужны.

— Ты проснулась, — сказала Аэйан Т'Гони скорее себе, чем ей. Она сделала из полотенца нечто наподобие тоги. Всё еще босая, голубокожая, с щупальцами на голове и уродливыми татуировками, она сидела на земле и смотрела своими большими глазами на Хилари. Слабая, бесполезная. Хилари не будет такой, не будет слабой. До конца.

— Что мы будем делать? — спросила девочка.

Азари моргнула. Хилари пугала её своей переменой: ещё вчера на ферме она взахлёб рассказывала о своих мечтах и планах, задавала уйму наивных вопросов, а теперь смотрела на Аэйан холодными зелёными глазами, чётко выделявшимися на фоне бледного лица. Эта девочка гораздо больше подходила на роль солдата, чем сама Аэйан. Аэйан Т'Гони совсем не хотела воевать, но ей пришлось пойти против своих интересов из-за Ниары. Она любила её. Они не могли быть вместе, но Аэйан не хотела оставлять подругу одну, она хотела быть с ней до конца. И вот как всё обернулось.

— Шаттл должен прилететь со дня на день. Будем ждать его.

Хилари удовлетворенно кивнула. Помолчала минуту, а потом всё так же резко и отрывисто спросила:

— А хаски?

— Нас не найдут, — уверено ответила Аэйан. Она не хотела воевать, но это не означало, что она не была прекрасной охотницей, в совершенстве знающей своё дело. Ни один хаск не доберётся до неё, только если она не позволит этого сама.

Хилари снова кивнула.

— Останемся здесь?

Аэйан задумалась. Укрытие слишком ненадежно, поскольку вчера она бежала сюда, почти не разбирая дороги, ещё и с девочкой, которую приходилось буквально волочь за собой. Наверняка остались какие-нибудь следы... много следов, которые могу привести к ним. С другой стороны, с холма был хороший обзор, и можно было заметить противника издалека.

— До вечера – да. А вечером, я надеюсь, за нами прилетят, — ответила азари.

Девочка недоверчиво хмыкнула, но всё же кивнула, подтверждая своё согласие сохранить эту позицию до вечера. Она не изменила своей позы, так и лежала на земле, глядя на азари. Что-то странное было в этом взгляде, как будто смотришь в пустоту, которая затягивает тебя.

— Не делай так, — поддавшись моменту, выпалила азари.

Хилари несколько раз моргнула, стряхивая таким образом с себя оцепенение. Она села на земле, потянулась – тело ломило от усталости – и осмотрелась вокруг. Они были на холме, не так далеко от её дома, когда-то давно она была здесь с братом и с мамой. Тогда Джефф сломал обе ноги и никак не мог отвертеться от того, чтобы передвигаться в инвалидном кресле, что в остальное время ему не позволяла гордость, хотя при его болезни это был самый лучший выход. Склон холма был пологим, поэтому они втроем почти без труда забрались туда. Был солнечный, но прохладный полдень, они возвращались из больницы и решили устроить небольшой пикник по дороге.

Хилари не помнила маминого лица и с трудом помнила лицо брата. Воспоминания о них были далёкими, словно завернутые в несколько слоёв полупрозрачной плёнки.

— Не буду, — ответила Хилари и попыталась улыбнуться. Аэйан слабо улыбнулась в ответ. — Поспи, — коротко предложила девочка. — Я разбужу, если кто-то будет подходить.

— Ты точно сможешь разглядеть, если кто-то будет идти сюда?

— Ага.

— Спасибо.

Хилари хотела огрызнуться, мол, «если бы не ты, то тогда бы ничего не произошло, не надо мне твоей благодарности!», но промолчала. В голове возникла ненавязчивая мысль, что старая Хилари бы тоже не стала ничего говорить, но девочка не стала это обдумывать, иначе можно было задеть что-то, что она отодвигала в самый дальний уголок сознания.

Сидя на дежурстве, Хилари с интересом прислушивалась к себе и своим ощущениям. Где-то в глубине неё шевелилось и жужжало осиным гнездом что-то неприятное, что-то, чего не стоило касаться. Это она трогать не стала. Она чувствовала себя странно. Будто бы закрыла глаза на минутку, а когда открыла – прошло уже много времени, и мир перед ней уже не тот. И её мир – не тот. Такое приключалось с ней раньше, когда на свой двенадцатый день рождения она торжественно пообещала себе проснуться совершенно новым человеком. Она открыла утром глаза, поднялась с кровати и подошла к зеркалу, откуда на неё смотрело то же самое лицо с россыпью веснушек, что и вчера, но только внутри она была другой. Как сейчас.

Внутри она была уже мертвой.

Не слушаясь собственных протестов, Хилари попыталась вспомнить то, о чём старалась не думать, она словно сунула руку в осиной гнездо, и оттуда болью разнеслась мысль о её отце.

Наверное, он уже умер.

...

Когда Аэйан Т'Гони проснулась, Хилари сидела на том же месте, что и прежде. Закат последними отблесками освещал склон холма.

— Они не прилетели, — сказала Хилари бесцветным голосом.

Почти всё время, пока Аэйан спала, Хилари тихо плакала. Сперва от страха, потом от боли и, наконец, от злости. Почему это произошло с ней? Дурочка! Мечтала о приключениях – и что из этого вышло? Она злилась на себя за то, что была самонадеянной и слабой, на Аэйан Т'Гони за то, что навлекла на них всех беду, на отца и брата за то, что они не здесь и не с ней. Её глаза покраснели от слёз, лицо опухло, но взгляд был твёрдым.

— Нам нужно переждать ещё одну ночь. Ночи – самое опасное время, — сказала Аэйан, поднимаясь. — Нам нужно уйти куда-нибудь, тут нас слишком легко найти. К тому же, нельзя оставаться на одном месте надолго, особенно, когда речь идет о хасках.

— Они не прилетели, — повторила Хилари.

— Я же просила тебя не делать этого! — внезапно сорвалась азари.

— Не делать чего?

— Не веди себя, как пустая оболочка! Как один из них только... только... не поменявшихся!

Хилари снова моргнула, обдумывая, переваривая то, что только что сказала азари. Девочке хотелось закричать: «я ненавижу тебя», ей хотелось молить о том, что бы всё было, как раньше, но вместо этого она пожала плечами и сказала:

— Ладно. Только они не прилетят.

...

Они спустились с холма и направились назад к фермам. Аэйан сказала, что им нужно добраться до рации и доложить на корабль о ситуации, ещё она сказала, что рация осталась вместе с винтовкой дома у Хилари, и что им нужно вернуться. Но не сейчас, сейчас опасно. Нужно подождать до утра. Вдвоём они спустились к ближайшему зданию. Это был заброшенный амбар, с виду совершенно пустой.

Хилари подняла с земли толстую ветку и обломала с неё сучки, Аэйан молча наблюдала за ней.

— А тебе не нужно оружие? — спросила девочка. В детстве она играла с друзьями в рыцарей. А потом нечаянно сломала брату руку. Отец тогда очень сильно отчитал её, в который раз объясняя, что Джефф болен, что у него хрупкие кости, и что она не может так безрассудно к этому относиться. Хилари очень обиделась на своего больного брата и строгих родителей. В детстве она иногда очень злилась на то, что её заставляли быть серьёзной.

— Я... я могу и так справиться, если их будет немного, — ответила азари.

Хилари кивнула, но потом спохватилась, вспомнив просьбу азари, и добавила:

— Хорошо.

Она не хотела быть пустой оболочкой, она не хотела быть почти-хаском. Она была благодарна родителям и брату за то, что они вырастили её сильной.

В амбаре что-то шевелилось, и Аэйан жестом заставила Хилари остановиться. Осторожно, чтобы не привлечь внимания, азари заглянула внутрь.

— Четверо... тех, что были людьми. Нужно искать другое место, их слишком много, я одна не справлюсь, — сказала Аэйан Т'Гони.

— Ты не одна, — возразила Хилари.

Аэйан внимательно посмотрела на неё. Хилари прекрасно понимала, что её сейчас оценивают: тощая, нескладная девчонка-подросток с палкой в руке. Скольких она убьёт? Какие у неё шансы?

— Бей в голову. Или сначала по ногам, а потом в голову. И не останавливайся, пока не… ты поймешь, — проинструктировала азари. — Если нам повезёт...

Хилари кивнула.

Они тихо вошли в амбар, но один из хасков их заметил. Аэйан атаковала сразу троих, и одного убила с первого удара. Хилари ошибалась, азари не была слабой, она просто не испытывала никакого удовольствия оттого, что ей приходилось это делать. Девочка замешкалась, гладя на приближающегося врага, она почти сдалась, когда вспомнила слова брата:

— Если хочешь победить – не сдавайся, Колючка.

Хилари со всего размаха ударила хаска по голове. Удар отозвался болью в плече, и Хилари вскрикнула от неожиданности, но не перестала заносить и опускать руку с палкой до тех пор, пока противник не оказался повержен на пол, и ей, собственно, больше некуда было бить, потому что его голова превратилась в мокрое темно-синее месиво. Плечо болело ужасно, поэтому Хилари переложила палку из одной руки в другую и повернулась к Аэйан, которая одержала верх над ещё одним противником, но не могла справиться с последним. Хилари ударила хаска по спине. Удар вышел не достаточно сильным, но весьма ощутимым. Теперь болели обе руки. Хилари выругалась, и пнула хаска ногой под колено. Этого было достаточно, чтобы дать азари преимущество, и она прикончила последнего врага.

— Ты цела? — переводя дыхание, спросила Аэйан Т'Гони.

— Да. Только руки болят, — ответила Хилари. И добавила: — Пройдёт.

Хилари осмотрелась вокруг.

— Здесь безопасно? Мы их... не сильно громко?

— Я не думаю... Всё равно нам нужно где-то переждать ночь. Спрячемся, и будем сидеть тихо, доверься мне, — сказала Аэйан Т'Гони.

Хилари кивнула.

...

За ночь почти ничего не произошло: один раз они слышали шаги неподалёку, но никто даже не заглянул внутрь. Хилари немного вздремнула. Она думала, что если заснёт, а потом проснётся, то, может быть, обернётся так, что ничего не произошло, что снова всё в порядке. Но утром Хилари проснулась в том же амбаре с телами мертвых хасков.

Она уснула, положив голову на колени Аэйан Т'Гони, и та ласково перебирала её волосы. Хилари вспомнилась мама, потом она снова подумала об отце. Жив ли он? Хилари не чувствовала больше ничего по этому поводу. Своё она отплакала тогда на холме, теперь не время для слёз.

— Когда мы пойдём? — резко спросила Хилари.

Рука Аэйан, перебиравшая её волосы, замерла. Азари несколько раз попыталась начать фразу, подбирая какие-нибудь оправдания, но в итоге сказала только:

— Вставай, и пойдём.

Хилари прекрасно понимала, что если у них не получится вернуться на ферму и найти рацию Аэйан сейчас, то через день или через два ничего не изменится. У них было только два варианта: успешно выполнить задание или быть убитыми в процессе. Это было так же просто, как в мечтах Хилари-Колючки, разве что в них значительный перевес был в сторону успеха. А в жизни всё было иначе.

— Я хочу есть, — внезапно сказала Хилари. Почти два дня она не думала о еде, еда для неё была таким же далёким воспоминанием, как мягкие руки матери или тёплая улыбка брата, но теперь она чувствовала, как живот сводит от голода.

— Я тоже, детка, — устало сказала азари. Казалось, что-то изменилось за ночь, что-то, чего Хилари не заметила. — Может быть, мы что-нибудь найдём на ферме.

...

Трупов не было, даже пол попытались отмыть от... остатков. И крови. Но отмыли не до конца, Хилари всё ещё чувствовала запах. Она старалась не вспоминать и не думать вообще ни о чём.

Они проникли в дом с пугающей легкостью, Аэйан все время твердила о ловушке, но Хилари не слушала её, ей хотелось поверить, что удача улыбается им и нужно просто пользоваться случаем. Колючка верила бы в это, и у Хилари почти получалось.

Азари замерла у окна, глядя куда-то вдаль, она прошептала имя:

— Ниара...

Хилари поняла, что вторая азари, та, которая поубивала беженцев, соседей и, возможно, отца Хилари, была где-то снаружи. Девочка выглянула в другое окно. Небольшие отряды хасков передвигались по полю, приминая колосья пшеницы. Среди них были в основном человекоподобные монстры, а ещё другие, высокие, напоминавшие турианцев. Они подчинялись этой Ниаре.

Только тут Хилари заметила, что дверь в соседнюю комнату открыта, и там были видны люди. Выжившие! Их держали в плену. Хилари дернула азари за руку и жестом указала ей на дверь. Аэйан Т'Гони отрицательно покачала головой.

— Мы здесь не для этого, — шёпотом проговорила она, отворачиваясь от окна и переключая своё внимание на поиск оружия и рации.

«Бред!» — подумала про себя Хилари. Как можно быть всего в двух шагах от заключенных, от выживших, томящимся в плену, и не помочь им. Среди них мог быть отец Хилари - слабая надежда на то, что он пережил первую атаку, ещё жила в ней. Несмотря на запрет Аэйан, Хилари дождалась, когда азари скроется в другой комнате, и направилась к двери. Четверо пленников сидели на полу комнаты со связанными руками. Хилари приложила палец ко рту, призывая не говорить ни слова, пока она их не освободит. Все четверо молча следили глазами за девочкой. Их руки были связаны верёвкой, но не крепко, Хилари, возможно, смогла бы распутать узлы руками.

Стоило ей прикоснуться к верёвкам, как все четыре пленника разом оглушительно заорали. Хилари отпрянула и врезалась спиной в стену. Сзади, в большой комнате, она расслышала короткий и, как ей показалось, довольный смешок.

Ниара, чьи глаза были полностью чёрными, стояла в большой комнате, окруженная десятком хасков.

— Аэйан! — крикнула Хилари без особой надежды. Даже если её защитница успеет до того, как Хилари разорвут хаски, вряд ли Т'Гони сможет победить всех голыми руками, даже с помощью биотики. Особенно вторую азари. Интересно, успела ли она найти свою винтовку?

Хилари не заметила, как с легкостью освободившиеся от верёвок пленники, потянули свои руки к ней. Их глаза тоже были чёрными.

Хилари закричала. Барьер, который встал в её сознании во время первой атаки, рухнул, и весь ужас, вся паника, боль и отчаяние прорвались через него. Хилари кричала, пока внезапно что-то не разрушило стену за её спиной и не повалило её на землю. Левую ногу обожгло ужасной болью, перед глазами почернело, но Хилари не могла перестать кричать, несмотря на поднятую в воздух пыль, мешавшую дышать. Вокруг неё снова были боль, смерть и ужас.

Какое-то время – вечность – спустя Хилари почувствовала, как её поднимают с пола и тащат куда-то. Кто – ей было всё равно, Хилари не чувствовала ничего, кроме боли в ноге, разрывающей её на части.

— Тише. Тише! — громкий шепот. Аэйан. Это она тащила Хилари, забросив её на плечо. Что-то вроде силового барьера голубого цвета окружало их.

— Нога... — простонала Хилари.

Она не могла перестать плакать и скулить от боли.

— Сломана, идёт кровь, — на ходу шептала Аэйан. — Но мы всё исправим. Я достала рацию. Только молчи. Тише!

Хилари вспомнила, как она показывала брату, чему научилась с друзьями, когда они играли в рыцарей. Он поддразнил её, и Хилари в шутку ударила его по руке палкой, ей показалось, что совсем легонько, но Джефф вдруг согнулся, прижимая к себе руку, и на пол начала быстро-быстро капать ярко-алая кровь.

Джефф не плакал, не стонал и не скулил, он был просто очень-очень бледным, и его сильно трясло, когда мама забрала его в больницу. Хилари ещё долго не могла понять, что произошло, потому что Джефф не кричал, он вообще почти никак не показывал, что ему больно.

А боль была адская. Хилари сжимала зубы, закусывала ладонь, но не могла остановить собственные стоны.

— Перестань! — шептала Аэйан. — Помолчи. Нас найдут.

Она прижимала Хилари к себе, зажимая её рот рукой. Но ничего не выходило.

«Больно, больно, больно!» — вопило сознание девочки, и за этим новым барьером скрывалась реальность. Хилари была заперта внутри него наедине с нескончаемой болью. Аэйан попыталась перевязать ногу, чтобы хотя бы остановить кровотечение, но Хилари завопила так, что пришлось прекратить все попытки как-то помочь ей.

— Молчи, ну пожалуйста, — умоляла азари.

Они сидели в каком-то подвале, утреннее солнце светило через щели в настиле пола, но Хилари с трудом осознавала, что происходит вокруг неё. Ей просто хотелось, чтобы всё закончилось.

— Шаги, слышишь? — шептала Аэйан. — Замолчи, умоляю. Прости. Я не хочу умирать.

В голосе азари было что-то, отчего Хилари открыла глаза. На секунду, боль, голод, усталость и страх перестали существовать, она сдержала очередной всхлип. «Я не хочу умирать».

Аэйан сжала зубы и крепко зажмурилась. Может быть, так ей удастся убедить себя, что она сейчас не убивает девочку-подростка в подвале под домом, где рыщет её бывшая любовь, обернувшаяся хаском. Хилари замолчала на мгновение, Аэйан показалось, что всё кончилось, но только потом она услышала тихий короткий хруст сломанной шеи.

...

Аэйан нервно металась по палате. Какого цвета её глаза? На мгновение всё перед ней заволокло чернотой, и азари бросилась к зеркалу, которое повесили в палате по её просьбе. Ложная тревога. Должно быть... Доктор что-то говорила о том, что это последствия стресса. В больнице было так много людей, слишком много. Особенно Аэйан беспокоила та медсестра с темно-рыжими волосами, зелеными глаза и россыпью веснушек.

Она снова начала мерить шагами комнату. Почему ей не могут дать оружие? Она же коммандос, черт возьми, она знает, как обращаться с такими вещами, а в больнице так много людей... слишком много.

— Аэйан Т'Гони? — дверь палаты открылась, и в проходе появился медбрат-саларианец. Аэйан отрывисто кивнула, замерев на месте. — Вам тут... от коммандера Шепарда.

Он протянул азари сверток. Аэйан непонимающе моргнула.

— Что это? — резко спросила она, саларианец отшатнулся от её тона, его предупреждали, что азари немного... нестабильна.

— Не знаю. Свёрток. Коробка. Подписана Вашим именем. Распоряжение на выдачу поступило с терминала Спектра. Авторизированно коммандером Шепардом, — ответил саларианец.

— Выдачу? — азари вырвала у него из рук коробку и улыбнулась. — Спасибо.

Саларианец постарался уйти как можно быстрее. Аэйан помедлила какое-то время. Шепард был человеком, а она... не доверяла людям. Неужели глупый землянин использовал курьерскую почту, чтобы... чтобы...

В коробке был пистолет.

Немедля поставив коробку на койку и нервно оглядевшись по сторонам (последний взгляд был брошен в зеркало – её глаза были обычного темно-синего цвета), Т'Гони поднесла оружие к виску.

— Прости меня.