понедельник, 06 апреля 2009
(original fiction; crack!fiction; future!fiction (?); pg; 440)
ELEVEN FORTY-ONEМы сидим вдвоем на скамейке. Я смотрю на часы – одиннадцать сорок одна. И мы опоздали на два часа. Мне плевать.
Человеку, который сидит рядом со мной, также плевать. На все. Может быть, даже больше, чем мне. Но мне совсем немного не наплевать на него. Совсем чуть-чуть. Вернее, мне хочется так думать, чтобы создать видимость того, что я что-то еще чувствую. Во мне меньше человеческого, чем в чайной ложке. Это удобно, но почему-то пугает. Это неправильно. Так не должно быть. Но это просто.
Мы остаемся ночевать на скамейке под нашими окнами, потому что нам было слишком лень, слишком плевать. Нам слишком наскучила обычная, простая жизнь. Нам надоели проблемы, ссоры, споры, неудачи, черные полосы. Проще оказалось от этого избавится, раскрасить мир заново. Но у меня было только две краски. А у человека, с которым я сижу на скамейке, и того – одна.
На часах одиннадцать сорок одна. На мне джинсы, майка и солнцезащитные очки. Днем здесь слишком жарко.
Сейчас одиннадцать сорок одна, и я говорю:
- Задуши меня. Так, чтобы я почти умерла.
Парень, который сидит рядом со мной на скамейке, поворачивается ко мне лицом. Он снимает с меня очки и надевает на себя.
Он складывает руки на моей шее – большие пальцы смыкаются на впадинке на моем горле.
Я ложусь на скамейку, чтобы ему было удобнее, и он переносит весь свой вес на меня.
Одиннадцать сорок три, и мне уже почти нечем дышать.
Мои руки на его запястьях. На тот случай, если он захочет отпустить меня слишком рано. Или на тот случай, если он слишком увлечется, и мне придется звать на помощь. Только это не поможет. Мы в той стране, где почти никто не говорит на нашем языке. А он втрое сильнее меня и может сломать мне шею щелчком пальцев.
На моих солнцезащитных очках отражается свет фонарей и мое лицо. Мои губы уже начали синеть.
Одиннадцать сорок четыре – я уже не могу дышать. И мне начинает казаться, что он меня не отпустит. Я инстинктивно сжимаю свои руки на его запястьях, и он убирает их с моей шеи.
Одиннадцать сорок пять, я захожусь кашлем, жадно хватая воздух ртом. Все перед глазами плывет, потом постепенно останавливается, но покрывается разводами. Я часто моргаю и тяжело дышу.
Я говорю:
- Спасибо.
Я говорю:
- Любовь – как одежда: если она тебе подходит – ты счастлив; но чаще всего твоего размера просто нет.
- Иногда мне кажется, что ты меня любишь.
Я говорю:
- Я не могу никого любить.
Он усмехается. Он даже не смотрит на меня.
- Так говорят только те, кто отчаянно стараются никого не любить, но у них не получается.
Я киваю.
- Да, - говорю, - они. И я.
- Да. И ты. Ты – одна из них.
зы. Паланик, да. именно при его прочтении было написано.
в перерывах между
Невидимками и вкуриванием корявок.
@темы:
mine: original fiction,
books: Chuck Palahniuk