Возможно, в каком-нибудь из других миров у нее все было по-другому. Например, девочка с именем, как у нее, родилась на несколько лет раньше, у нее темные волосы и карие глаза. Пускай она так же будет замечательной притворщицей, и поэтому в школе и колледже её будут просить сыграть Офелию или Маргариту. Возможно, в каком-нибудь из других миров в одной из миллиардов параллельных галактик, ей повезло куда больше. Может быть, там у неё случилось нормальное будущее. Такое, которое она планировала, когда подрастала в полной и любящей семье. Даже пусть и другое, похуже. Но все лучше, чем обернулось в итоге. Все лучше каких-то чужих мыслей в её голове. Необъяснимой тяги к сладкому. Постоянной боязни того, что кто-то подойдет из-за спины, перекинет тонкую прозрачную леску через твою шею и будет тянуть концы на себя до тех пор, пока в глазах у тебя не потемнеет, а на шее не останется странный след, похожий на шрам.

+++

Она ест карамельные печеньки в шоколаде, выуживает их тонкими пальцами из упаковки и откусывает маленькими кусочками. Рядом на столе стоят пустые пластиковые контейнеры, в которых был карамельный пудинг, поглощенный девчонкой буквально несколько минут назад. У нее спутанные белые волосы, острые лопатки и сутулые плечи. От того количества сладкого, которое она съела, не запивая вкусно пахнущим травяным чаем, Джона бы уже давно стошнило, но девчонка как ни в чем не бывало разлепляет две слипшиеся печенюшки, облизывая выпачканные шоколадом губы. Миссис Хадсон не перестает умиляться тому, что хоть кто-то с таким аппетитом поглощает предложенное ею лакомство, а Шерлок и Лестрад молча обмениваются хмурыми взглядами. Что за цирк. Джон вздыхает и прикрывает рукой лицо, как раз в этот момент у Шерлока не хватает терпения, и он выхватывает наполовину опустошенную упаковку с печеньем прямо из рук девочки.

Миссис Хадсон делает шаг вперед, но останавливает себя на полпути.

- Шерлок, - она только смотрит на него очень укоризненно, хотя, надо признать, все в комнате вздыхают с облегчением, когда девочка дожевывает последнюю добычу и запивает ее остывшим чаем.

На улице завывает метель, но дома тепло. Старый и не по размеру большой стеганный пуховик висит на спинке кресла, на котором сидит девчонка. На ее шею намотаны переплетенные друг с другом несколько шарфов, на руках – перчатки без пальцев. Причем видно, что они «кустарно» обрезанные. У девчонки обгрызенные ногти, под которыми забилась грязь. Её нашли сегодня на пороге полицейского участка, а привезли к ним, потому что она назвала адрес дома миссис Хадсон.

- Ну? – Шерлок как всегда выплевывает слова. Он сидит на кресле напротив девчонки, между ними кофейный столик, подвинутый сюда с другой половины комнаты. Шерлок локтями упирается в ручки кресла, кончики пальцев сведены вместе, указательным пальцем левой руки он нетерпеливо постукивает себе по носу.

Девчонка шморгает носом и внимательно рассматривает Холмса, слегка наклонив голову набок. У нее удивительно яркие голубые глаза, острый нос и, должно быть, красивая улыбка.

- Это бесполезно, её уже пытались допросить в участке, - вздыхает Лестрад. И скорее себе, чем кому-то из присутствующих говорит: - И зачем я вообще решил притащить девчонку сюда.

Шерлок никак не реагирует на его слова, он просто продолжает рассматривать свою гостью, отмечая все больше и больше деталей, которые незаметны обычным людям. Уголки губ медленно ползут вверх, пока на лице Шерлока не появляется удовлетворенная улыбка. Девочка зеркалит его мимику.

- Бога ради, - вырывается у доктора, когда девчонка вдруг перебивает его.

- Он просил передать привет.

Её голос хрипловатый и слишком тихий, сразу становится понятно, что девочка давно не говорила больше двух-трех фраз. Ей не удается скрыть легкое удивление, оттого что она не ожидала, что ее голос теперь звучит так. Девочка прочищает горло и делает очередной глоток чая. У Джона голова кружится, потому что комната наполнена вязким запахом сладкого и резким характерным запахом имбиря.

- Кто «он»?

- Шерлок, - снова пытается воззвать к несуществующей совести мужчины миссис Хадсон.

- Он знает, как его зовут, - огрызается девочка, слегка повернув голову в сторону старой женщины в очередном твидовом костюме неопределимого оттенка розового. Её голос крепнет с каждой фразой, но в нем все равно не скрыть надорванности. Как она не может скрыть затравленной резкости в скупых движениях. Джон почти уверен, что под свитером на запястьях синяки и ссадины от наручников, поэтому почти все движения девочка выполняет обеими руками. Когда живешь с Шерлоком Холмсом, постепенно приучаешься видеть чуть больше. Но этого все равно недостаточно.

- Имя, - настойчиво повторяет Шерлок.

Джону очень хочется уметь перематывать время вперед, потому что паузы между вопросами и ответами начинают затягиваться, потому что у него зудят пальцы оттого, насколько ему не нравится происходящее. Лестрад даже не пытается больше вмешаться, он задумчиво изучает паркет под своими ботинками, прислонившись к стене.

Время становится таким же липким, как карамель, запах которой придется долго выстирывать из своей одежды порошком с каким-нибудь ароматизатором, имитирующим свежесть морозного утра. Девочка все продолжает молчать, шумно отпивая чай из кружки, причмокивая, словно назло. А они даже имени ее не знают.

- Хорошо, - Шерлок довольно резко убирает руки от лица, отчего девочка дергается, несколько капель чая попадают на нее свитер, она зло сопит, но продолжает молчать. – Тогда давай расскажу я. Тебя похитили раньше, чем три месяца назад, держали взаперти в подвале. Потому что вся теплая верхняя одежда не твоя, а найденная наспех. Потому что ты бледная и грязная. По всей вероятности, тебя пытали или что похуже. В полиции личность не определили, значит, после похищения тебя никто не искал. Поэтому самым близким человеком тебе является похититель, поэтому ты отказываешься сотрудничать. Мне нужно имя. Его имя. И твое. Оба.

Лестрад повел плечами, пытаясь запомнить типично быструю выкладку Шерлока. Он встречается взглядом с консультантом, сидящим откинувшись на спинку кресла.

- Чем шире рот, тем чешире кот, - тихо говорит девочка, нездорово улыбаясь.

- Боже мой, - бормочет миссис Хадсон, посчитав нарушенную тишину прекрасным предлогом уйти пока не поздно.

Пока она боком пытается ретироваться к дверному проему, выходящему на лестницу, девочка вдруг начинает смеяться. Это громкий смех, со срывающимися высокими нотками. Такой, который бывает, когда тебе на самом деле не смешно. Никто не заметил, но миссис Хадсон вздрогнула и на секунду замерла, но тут же опомнилась и вдвое быстрее направилась к выходу.

- Что это значит? – спрашивает Джон, не особо рассчитывая услышать ответ.

Девочка затыкается, но неестественная, глуповатая улыбка не сходит с её лица. Лестрад делает пару шагов к креслу, где сидит неизвестная, он почти готов забрать её и увезти в психушку, где ей окажутся соответствующую помощь, и, может быть, тогда девчонка станет посговорчивее. На свете много вещей, которые инспектор не желает знать. История заключения этой молодой девушки у очередного маньяка – одна из таких вещей. Он открывает рот, чтобы сказать, что пора прекращать этот допрос, который больше похож на игру в молчанку и ребусы, не укладывающуюся в голове нормальных людей, но Шерлок опережает его. Мужчина подается вперед, сидя в кресле, то же самое делает девчонка. Шерлок жестом указывает ей за спину, и когда девочка отвлекается, хватает её за запястья. Девочка напрягается, но не пытается вырваться. Джон видит, что Шерлок крепко сжимает пальцы, но не достаточно сильно для того, чтобы вмешаться.

Холмс улыбается, и девочка снова зеркалит его, но улыбка получается кривой, словно разорванной, потому что она не может удержать её. И не может унять дрожи.

- Имя. Назови мне имя и все закончится, - едва разжимая зубы, произносит Шерлок.

- Все только началось, - вместо самоуверенности в голосе страх. Девочка морщит нос, сжимает кулаки.

За окном постепенно темнее, зимой ночь наступает гораздо быстрее. Привкус сладости во рту мешает сказать что-нибудь.

- Мне нужно имя.

- Нет.

- Хватит защищать себя от того, что с тобой было. Уже слишком поздно, тебе придется это принять в любом случае! Назови его имя! – речь Шерлока становится все быстрее, тон чуть выше, он очень не любит, когда усложняют то, что в его мире чертовски просто.

Её губы дрожат, она больше не держит зрительный контакт, не пытается играть. Девочка отстраняется, а цепкие тонкие пальцы сильнее сжимаются на запястьях. Именно там, где на коже остались фиолетово-синие полосы и едва заросшие глубокие царапины. Шерлок сжимает её руки так крепко, что тонкая корочка трескается и на рукавах грязно свитера появляются маленькие красные точечки.

- Мне кажется, достаточно, - выступает вперед Джон.

- Имя! - выкрикивает Шерлок.

Недавно залипавшее время, словно издеваясь, набирает скорость и несется вперед, обгоняя события. Джон просит своего друга отпустить девочку, которой он, очевидно, причиняет боль, до конца не понимая, почему инспектор не вмешивается в происходящее.

- Прекрати! – доктор уже готов сам попытаться высвободить руки бедной девчонки из хватки Шерлока, когда тот встречается с ним взглядом и разжимает пальцы.

Девочка вскакивает с кресла и бросает Джону на шею. Она, оказывается, невысокого роста, и копна светлых волос оказывается примерно на уровне глаз. От нее пахнет долбанной карамелью, зимой, улицей, землей, и едва различимо дешевым мылом. Волосы не грязные, просто спутанные. И Джону, кажется, может быть, с бедной девочкой обходились не так уж плохо. Но когда он встречается взглядом с Шерлоком, то понимает, что он заблуждается. И он благодарен Холмсу, что у того иногда хватает такта не говорить всего, что он видит, вслух. Доктору хочется думать, что это отчасти его заслуга.

- Это было необходимо? – устало спрашивает Лестрад, но удостаивается лишь мрачного взгляда. Инспектор отвечает сам себе: - Не стоило привозить её сюда.

А девочка плачет, уткнувшись лицом в рубашку Джона, оставляя на ней мокрые разводы. Её плечи дрожат. Мужчина осторожно приобнимает её за плечи, надеясь, что это никоим образом не напомнит девочке ничего из того, что она так упорно пытается оставить позади.

- Он передавал мне привет, - тихо произносит Шерлок, будто бы просто рассуждая вслух. – Значит, он хотел бы, чтобы ты назвала его имя. Он наверняка говорил обо мне не раз и не два. Он хотел бы, чтобы я знал, что это с тобой сделал он.

Вместо ответа, девочка просто кивает. Она на шаг отступает от Джона, утираясь рукавом, но на лице снова улыбка. Такая, какой улыбаются, когда тебе совсем не весело.

- Он восхищается тобой. И мне было интересно почему, - она бросает взгляд через плечо на Шерлока, но боится посмотреть ему в глаза. – И, кажется, он был прав. Можно мне еще печеньку?

+++

Возможно, если бы всё пошло по-другому, ей бы до сих пор приписывали сиюминутную взрослость, когда она была совсем ребенком. А не наоборот, наивность, которая вспыхивала в её усталом слишком взрослом для её лет взгляде, из-за чего становилось жутко и не по себе. Пускай она была глупой и инфантильной, но всё лучше, чем та хрупкая, сумасшедшая девчонка, которая из неё получилась. Может быть, у неё мог быть другой выбор: сломаться до конца, сдаться. Но если она не будет кривить душой, то признается самой себе, что ей суждено было стать той сумасшедшей притворщицей, которую из неё сделали. Ей суждено было стать Ирэн Адлер. И когда её выпишут из психушки, она обязательно проверит, насколько же восхитителен тот самый Шерлок Холмс.